В начале был букварь
14 августа 1634 года было сдано в набор первое московское пособие для обучения грамоте. Новаторски оформленный «Букварь языка словенска» отпечатал известный русский издатель XVII века Василий Бурцев-Протопопов. «Дорогой друг! Сегодня ты начинаешь свой путь в замечательную, необыкновенную страну — Страну знаний! Ты научишься читать и писать, впервые напишешь самые дорогие и близкие для всех нас слова: мама, Родина, Ленин». В конце 1980-х, на излёте советской эпохи, букварь открывался этим обращением к детям.
Многие понятия и символы, составлявшие содержание первой школьной книги тех переломных лет, оказались под запретом на постсоветском пространстве. Интернет полнится воспоминаниями такого рода: «Я пошёл в 1994 году в первый класс в Узбекистане. Нас заставляли зачёркивать всё, что было связано с СССР, прямо в букваре. Узбекистан уже был независимым, а новых книг издавать не мог, вот мы и учились по старым». Или: «А я пошёл в школу в 1982 году. В букваре присутствовал Леонид Ильич Брежнев».
Вот так со страниц на плотной серо-желтоватой бумаге вместе с эпохой исчезли и её знаковые персонажи. Остались буквы и сами буквари. Эта книга во все времена занимала своё особое место даже не столько в педагогической литературе, сколько в памяти людей, поколений. Прочие учебники забывались, букварь — никогда. Как не забывается детство. Выбросите ли вы фотографию, на которой запечатлены за партой в свои драгоценные семь лет, с раскрытым букварём и испуганным взглядом? С картинки в букваре начиналась для вас не родина, а иная, неведомая жизнь.
Интересно рассуждает на эту тему рижский энтузиаст Юрис Цыбульс, чья домашняя коллекция насчитывает около трёх тысяч букварей и азбук из 180 стран на четырёхстах языках и диалектах.
«В этой миниатюрной энциклопедии в наглядном и занимательном виде даются знания об истории, географии, культуре своего народа, — пишет Цыбульс. — Эта книга первоначального обучения является симбиозом педагогики и лингвистики. Разнообразие в мире букварей поражает. Так же как чудеса в самих языках: в турецком один неправильный глагол, в английском — 283, а в эсперанто — ни одного; в языке североамериканских индейцев чиппева 12 тысяч глагольных форм; меньше всего букв в алфавитах гавайского языка и языка жителей острова Ротокас — 12 и 11; в папуасском языке тангма всего два слова для обозначения цвета, а именно: muli — чёрный, mola — зелёный, белый, красный, жёлтый; в аборигенском языке диирбалу четыре рода: мужской, женский, средний и съедобный.
В букваре, как в капле воды, отражаются и требования и уровень эпохи. Он наглядно показывает, как у народа «работает голова» и как он думает о будущем своих детей».
Рукописные предтечи
На Руси обучаться читать и писать стали гораздо раньше, чем появилась первая предназначенная для этого книга. Если обратиться к энциклопедиям и словарям, то со статьи «Букварь» многие из них отсылают к статьям «Азбука» и «Алфавит» и наоборот.
Слово «азбука» обладает двумя взаимосвязанными значениями: 1. Система расположения графических знаков — букв в порядке алфавита с их полным названием; 2. Начальное пособие по обучению грамоте. Здесь название «азбука» указывает на сам приём — заучивание букв в азбучном порядке.
Самые древние славянские азбуки известны в виде надписей, нацарапанных на стенах сооружений. К ним относятся, например, глаголическая азбука IX века на стене Круглой церкви в болгарском городе Преслав и кириллическая XI века на стене церкви Святой Софии в Киеве. Старейшую русскую азбуку донесла до нас берестяная грамота XI века. В XVI веке на Руси появились рукописные учебные пособия — грамматики, в которых азбука уже была выделена в отдельный раздел и предлагала несколько начертаний каждой буквы, давала их славянское название и греческий аналог, толкование слов.
Их содержание расширялось. Овладевшим грамотой срочно требовался материал для чтения, чтобы на деле применить свои навыки, а заодно узнать нечто для себя новое из жизни общества. Ведь в XVII веке печатные издания Московского государства не выходили за рамки религиозной тематики. Для этого и был создан Московский печатный двор. Рукописные же книги никак не контролировались государством и были невероятно популярны. Читатели с удовольствием для себя находили в них рассказы, басни и сказки плюс немало познавательной информации. Так, рукописная азбука 1643 года, времён царя Михаила Фёдоровича, включала образцы деловых бумаг и частных писем, светские притчи: об Аристотеле, о царе индийском...
Трудно не упомянуть и об азбуковниках — анонимных рукописных сборниках нравоучительного и энциклопедического характера, имевших хождение на Руси с XIII века и распространённых преимущественно в купеческих и боярских семьях. До XVI века они представляли собой толковые словари «неудобопознаваемых речей», встречающихся в Священном Писании. Слова располагались по алфавиту, указывалось их происхождение, перевод и разъяснение. К XVII веку в ходу были уже учебные азбуковники. Как правило, они содержали азбуку со слогами и прописями, краткие сведения по русской, а иногда и греческой грамматике, по всеобщей и русской истории, естествознанию, арифметике.
Фёдоров и Бурцев
Букварём же называли преимущественно печатные азбуки. В основной массе это были элементарные пособия объёмом не свыше тетради, то есть восемь листов, включавшие только алфавит и слоги. Чтобы эти издания сохранились, требовались особые обстоятельства. Тонкие книжечки пачкались, терялись, приходили в негодность, а зачастую за ненадобностью выбрасывались. Многие образцы букварей спасли любознательные иностранцы, путешественники и дипломаты, вывозившие их в неславянские страны как «восточную редкость».
Считается, что первый русский букварь отпечатан Иваном Фёдоровым во Львове в 1574 году. Единственный существующий экземпляр принадлежит библиотеке Гарвардского университета США, куда он попал из парижского собрания Дягилева. Поскольку эта книга на старославянском языке не имеет никакого заглавия, её называют ещё и азбукой, и грамматикой. Составлена она из пяти восьмилистных тетрадей. Некоторые страницы украшены характерными для изданий Фёдорова заставками в виде орнаментов из сплетающихся листьев, цветов и шишек. Первую страницу занимают 45 строчных букв кириллицы. Причём алфавит приводится в прямом и обратном порядке, а также вразбивку восемью колонками.
В азбуке использован буквослагательный метод, унаследованный от греков и римлян, предполагающий заучивание слогов наизусть. Сначала шли двухбуквенные сочетания с каждой гласной: «буки» — «аз» = «ба», затем те же слоги с добавлением третьей буквы: «буки» — «рцы» — «аз» = «бра». Здесь «аз», «буки», «рцы» — буквы кириллического алфавита.
Далее идут разделы, знакомящие с правилами грамматики. Азбука заканчивается акростихом, где каждая строка, посвящённая одной из религиозных истин, начинается с определённой буквы.
Другая веха в истории отечественных букварей связана с именем Василия Бурцева-Протопопова. С 1632 года он работал на Московском печатном дворе и заведовал отделением, которое обеспечивало книгами школу, основанную патриархом Филаретом. Бурцев, по-видимому, руководил издательским процессом на всех этапах, от составления книги до выпуска её в свет. В 1634 году в его типографии было отпечатано первое московское пособие для обучения грамоте. «Букварь языка Словенска, сиречь начало учения детям...» форматом 93 х 153 миллиметра выглядит изящно и одновременно просто. В отличие от Ивана Фёдорова Бурцев использовал красный цвет, выделяющий буквы, слоги и названия разделов. Но в его букваре, как и в фёдоровском, есть и алфавит в прямом и обратном порядке, а также вразбивку.
Имеются также разделы по грамматике с формами спряжения глаголов, по орфографии с примерами склонения имён существительных и прилагательных и даже сказание Черноризца Храбра.
В 1637 году вышел новый букварь Бурцева форматом 87 х 139 миллиметров. Это первая русская иллюстрированная азбука, причём сюжет единственной иллюстрации вполне светский. Сразу после обращения к учащимся издатель на отдельной странице поместил гравированный на дереве фронтиспис, изображающий сцену в классной комнате: наставник наказывает розгами провинившегося ученика. Есть в букваре и стихотворное поучение «младым отрочатам» — рассуждение о том, каким сокровищем является знание грамоты. Автором, похоже, был сам Бурцев. Этот законодатель издательской моды заимствовал или придумывал доселе не используемые на Руси методы оформления книг. Так, купив у опытных печатников Речи Посполитой кегли маленького размера, он первым начал выпускать малоформатные, «карманные» книжечки, напоминающие кошелёк.
Истомин и Ушинский
Вплоть до конца XVIII века буквари и другие учебно-назидательные книги составлялись в соответствии с требованиями «Домостроя» протопопа Сильвестра — свода правил общественных и семейных отношений, нравственного поведения человека средневековой Руси. Абсолютно революционен в этом плане «Букварь славянороссийских писмен уставных» Кариона Истомина. Монах Чудова монастыря, просветитель, поэт, художник, он служил на Московском печатном дворе сначала редактором, а затем начальником. Первый, рукописный вариант его букваря 1692 года назначался сыну Петра I Алексею. Это была иллюстрированная книга, расписанная красками и золотом.
Двумя годами позже Истомин издал её в количестве 106 экземпляров. Букварь представляет собой 43 гравированных на меди и сброшюрованных листа. Каждая буквица занимает отдельный лист, рядом — предметы, называющиеся на эту букву либо ассоциирующиеся с ней, «нравоучительные стихотворения» и пояснения. В основе книги лежит принцип наглядности, метод «забавляя поучать», заимствованный у чешского педагога Яна Коменского. На каждую букву дано около десяти изображений, например, «В» сопровождается «ветром», «вороном», «виноградом», «венцом», «ведром» и так далее. Отсутствие молитв, рисунки растений и животных, предметов быта — всё это превращало букварь Истомина из богоугодной книги в иллюстрированную энциклопедию «гражданских обычаев и дел правных».
В 1701 году на Московском печатном дворе его новый начальник Фёдор Поликарпов-Орлов издал букварь, который ещё больше отвечал требованиям Петровской эпохи. Он впервые начинался с оглавления, впервые содержал сопоставительные тексты на славянском, греческом и латинском языках, а также славяно-греко-латинский словарь имён существительных.
Развитие книгопечатания при Петре I требовало упрощённых начертаний русских букв, сближающих их с латинскими. Своим указом 1708 года царь ввёл на Руси так называемый гражданский шрифт, собственноручно вычеркнув из старославянского алфавита некоторые «лишние» буквы кириллицы.
В букварях XIX века отразилось сословное разделение учащихся. В 1814 и 1815 годах соответственно появились дорогие, красочно оформленные «Подарок детям в память 1812 года» и «Подарок детям, или Новая российская азбука». Тексты, гравюры и цветные иллюстрации передавали быт дворянской усадьбы, игры помещичьих детей. В народе же распространились преимущественно гражданские и церковные азбуки с текстами религиозного характера. Такие как «Русская азбука» Николая Греча.
«Родное слово» Константина Ушинского 1864 года выдержало 147 изданий. Особенность этого букваря в следующем: впервые изучение родного языка начиналось с анализа звуков в словах. Он давал детям представление о членораздельности речи, и те писали осмысленно, а не копировали по образцу. «Азбука» Льва Толстого 1872 года также была составлена по «слуховому способу». Самое ценное в ней — рассказы и сказки самого Толстого, изложенные им басни Эзопа, а также пословицы и загадки, тщательно отобранные из русского фольклора.
С начала XX века и до середины 1930-х годов издавались скомпонованные по методу «целых слов»: «Словечко» Порфирия Мироносицкого, «Из деревни. Азбука» Андрея Горобца, «Ручеёк» Леонида Богоявленского. Период ликвидации неграмотности отмечен россыпью букварей разных типов: для сельских школ, для подростков и взрослых, для курсов и кружков. Авторы помнили о врагах молодого советского государства и каждую букву приравнивали к штыку. Например, выучить букву «Ж» крестьянам помогали кулаки Жуков и Жаров, «жучилы и поджигатели». В пособии рассказывалось, как они подожгли колхозный сарай и как селяне разоблачили вредителей.
В дальнейшем буквари освободились от столь явного классово-идеологического акцента. Составители обратились к наследию Ушинского и Льва Толстого и закрепили звуковой аналитико-синтетический метод. В 1966—1981 годах выходил обновлённый в художественном отношении букварь, одним из консультантов которого был Сергей Михалков. Издания брежневской эпохи и закатных советских лет в целом не выбились из русла средневековой книжной культуры. Алфавит символизировал вселенную во времени и пространстве, придавая букварю значимость целостной картины мира.
Подробнее...