Экспедиция к земле… вышитой
Когда-то русские вышивальщицы называли холст землёй, а свою работу – вышивкой по земле. На полотнах ткани появлялись и солнца, и деревья, и человечки, и всё разнообразие растительного и животного мира. И было на этой земле хорошо и красиво.
Исход
Школ вышивки по всему миру можно насчитать немало. В Данковском уезде Рязанской губернии в селе Мураевня в конце XIX века появилась Мураевенская женская школа кружевничества и рукоделий. Её основатели – славные дворянские семьи Семёновых-Тян-Шанских и Шаховских. Конечно, просвещённые родовитые барышни пришли не на пустое место. Но они сумели поставить народное ремесло, так сказать, на поток. Признание мураевенской школы вышивки долго ждать себя не заставило. Распространению её произведений по всей России и Европе, конечно, способствовали «связи» Семёновых и Шаховских. Полюбили эту вышивку и в царской семье. Когда императрица Мария Фёдоровна выходила замуж, мураевенские мастерицы сделали для неё брачное покрывало. Это рукотворное чудо в 1900 году показали на Всемирной выставке в Париже. Оно покорило всех и получило золотую медаль и первую премию…
Потом у мураевенских мастериц было ещё немало таких международных побед и признаний. Школа пережила и Октябрьскую революцию, правда, аккурат после неё была переименована в артель «Свободный труд». В конце 1970-х годов промысел умер…
А те самые артельные вышивальщицы пока ещё, слава Богу, живы. Они-то и хранят старинные методики и приёмы вышивки. Так что при желании славную мураевенскую школу можно воскресить. Нужна только воля и вера в то, что это ещё кому-то нужно.
Первый шаг к возрождению старинного промысла сделал Липецкий музей декоративно-прикладного искусства. И хотя сегодня Мураевня – село рязанское, но родство между нами – кровное. В прошлом году сотрудницы музея отправились в первую историко-этнографическую экспедицию в Чаплыгинский район Липецкой области, который в XIX столетии тоже принадлежал Данковскому уезду, как и Мураевня. И нашли там не только саму вышивку, но и мастериц, готовых поделиться своим искусством. Первой их ученицей стала сотрудница музея, народный мастер Елена Смолиевская. И уже скоро в музейной «Школе ремёсел» каждый сможет научиться вышивать по мураевенским канонам у Елены Геннадиевны.
Хождения по бабушкам
Следующим пунктом музейной экспедиции стала сама данковская земля. Тут уж мы не остались в стороне. В середине июня нынешнего года журналист и фотокорреспондент «Итогов недели» оказались в команде Светланы Иноземцевой. Нас ждали в двух сёлах: Бигильдино и Требунки. Изначально цель была одна – пополнить запасники музея не только мураевенской вышивкой, но и предметами материальной культуры наших предков, обживавших некогда эти места. Эта цель была достигнута. Но не она оказалась в итоге самой важной. Мы окунулись в совсем иной мир, со своими законами, языком и представлениями о чужаках. Неожиданно мы поняли, что время действительно, скорее всего, не физическая величина, а наше о нём представление. Исконная русская старина предстала перед нами не сказочной и не «нафталиновой». Она до сих пор никуда не исчезла и сохранилась в наших бабушках, её так и не вытравила ни коллективизация, ни унификация.
Удивительные люди встречались нам на пути: кто-то радушно открывал перед нами калитки, кто-то сурово не пускал даже на порог, для некоторых мы сами были диковинными городскими экземплярами, которые надо показывать в музеях, а были и те, кто с пониманием отнёсся к нашей работе и даже помогал преодолевать «трудности перевода».
Требунки, Бигильдино и Долгое – сёла самобытные, вольные, их жители не знали гнёта крепостного права. Это отражалось и в одежде. Чтобы много не говорить, наши предки всю личную информацию «надевали» на себя – время экономили. Так вот, в этих сёлах женщины носили полосатые юбки (учёные их окрестили андараками) – как символ незакрепощённости, тогда как крепостные девки ходили исключительно в клетчатых понёвах.
Первой, кто нас приветил в Требунках, была Нина Григорьевна Яфтурина. Что-то нездешнее читалось в её фамилии, да и говорок у неё не то чтобы совсем иноземный, но и не местный. Так и есть. Главная хранительница требунских традиций – уралочка. Она родилась в русской деревне в Удмуртии, замуж вышла за чуваша, а в Требунках живёт с 1957 года. Жизнь этой милой женщины похожа на судьбы миллионов её современниц, детей войны. Пережив военное лихолетье, голод, смерть близких, она приехала на родину отчима, где в 33 года от роду с двумя детьми на руках осталась вдовой… В требунском клубе Нина Григорьевна проработала 20 лет, говорит, что и сейчас не прочь бы вернуться, да сил уже осталось не много. Почти с самого начала своей культпросветской работы она стала собирать местный фольклор, искать старинную одежду, в Доме культуры даже организовала фольклорную группу, участники которой и по сей день дают концерты, но чаще поют на похоронах и поминках. Нина Григорьевна Яфтурина – знатная вышивальщица. О Мураевенской школе она не слышала. А вышивать её «научила» нужда. В трудные годы они с родственницами садились у кого-нибудь дома и пытались учиться друг у друга «чему-нибудь и как-нибудь». Сегодня вышитые руками Нины Григорьевны рушники, божнички, полотенца, скатерти можно встретить во многих требунских домах. У неё самой хранится около 160 работ, среди которых «горевые» скатерти и рушники (это для себя).
Нина Григорьевна и стала нашим гидом: водила по домам своих певуний, кто ещё сохранил костюмы мам и бабушек, кто помнит народные песни, частушки, кто был готов поделиться с нами своими воспоминаниями.
«К чему гадать,когда и так благодать?» –
ответила вопросом на наш вопрос Екатерина Егоровна Кожемякина. Она помнит, как в её родительском доме стоял ткацкий стан, на котором работала мама. Да вот только к тому моменту как маленькая Катя захотела сама освоить станок, в селе ткать перестали. А о гадании мы бабу Катю спросили неспроста. Нина Григорьевна Яфтурина вспомнила, что раньше в Требунках на Святки гадали у колодца: закрывали его на ночь и пытались в воде или во сне увидеть своего суженого. Но так как Нина Григорьевна приехала в село замужней, то гадать ей и не пришлось. А Екатерина Егоровна, вопреки нашим ожиданиям, гадать и не стремилась, говорит, что всё шло своим чередом: встретила мужа в клубе, попровожались немного, да и поженились, потом обвенчались, затем детей крестили… Вот и дожила неспехом до 75-ти годов… Однако о некоторых способах проникновения в будущее рассказала: в селе девки на Святки ночью заводили домой петуха с курицей. Если первым зерно клевал петух – значит, верховодить в семье будет муж. Если первой к еде бросалась квочка – жене быть над мужем. Больше всего боялись, если петух устремлялся к воде – быть суженому пьяницей…
– Полосатые юбки моя мама Евдокия Степановна носила только по праздникам, – вспоминает баба Катя, недоверчиво поглядывая в нашу сторону. – Причём на каждый праздник была своя юбка. Очень мы любили Троицу. Ходили в лес, водили хороводы, пели и плясали под гармошку – «страдания», «Семёновну», «русского», «матаню». У нас дюже любили «елецкую матаню» – она понежнее, – улыбается Екатерина Егоровна. – А ещё плясали танец, название которого уже точно и не припомню: два шага назад, один вперёд, а потом кружиться. Мы его окрестили сразу «В ту степь», потому что он как-то так назывался – тустеп…
В круге первом, втором, третьем…
Кстати, на Троицу у требунской молодёжи было принято кучковаться, то есть собирался ближний круг друзей, они шли в лес, брали с собой еду и гуляли. Таких кругов было великое множество.
– Особенно, когда ходили на «матаню», – рассказывает Нина Васильевна Гапонова, ещё одна хранительница требунских традиций, участница фольклорной группы. – Кругов по всему селу было много – только выбирай. Плясали тогда везде, где пела гармонь. С разных концов села шли компании навстречу друг другу с песнями под гармошку, баян, балалайку – у кого что было. Но не просто шли, а приплясывали. Затем на одной из улиц встречались и устраивали общий перепляс, а затем снова расходились в свой круг.
Нина Васильевна таких «ходоков», как мы, встречает часто. Вот недавно приезжали к ней фольклористы из Воронежского института культуры. На наше обозрение она вынесла несколько узлов с костюмами. Были среди них как исторические, принадлежавшие ещё бабушке, так и «новодел». Нина Васильевна с сестрой Марией Николаевной Мячиной (а обе они в девичестве Кожемякины – двоюродные сёстры) восстанавливают по памяти не дошедшие до нас костюмы. И даже стараются сохранить традиционную цветовую гамму. Нина Васильевна вспоминает, что в её семье в полосатых домотканых шерстяных юбках ходили каждый день, а вот в парчовых – лишь по праздникам и в «церкву».
– Мы в церковь ходили всегда, даже когда и маленькими были, и октябрятами, и пионерами, и комсомольцами. Да и родители наши венчались тоже при советской власти, кто здесь, а кто и в Данкове. Наш учитель жил неподалёку от храма и видел, когда мы ходили на службу. А на следующий день вызывал в учительскую и толковал о том, что в церковь ходить нельзя. Даже когда наш храм закрыли, мы святили пасхи, яйца, куличи, ходили на богослужения в Данков. И венчались тоже все в Данкове. Мы ехали на лошадях, их хвосты украшали колокольчиками, а дугу обвивали красивыми полотенцами… Было это всего-то сорок лет назад…
А немногим раньше одним из самых шикарных свадебных убранств считался домотканый ковёр – символ достатка семьи. В бигильдинском клубе нам такой ковёр показали. Его принесла в местный музей библиотекарь Лариса Владимировна Лаптева. Её бабушка Анна Николаевна Долгих купила этот цветастый ковёр в Данковском женском монастыре сто лет назад. С ним она и выходила замуж. Берегли ковёр пуще золота: доставали только на крестины детей, на Рождество, на Пасху, на Троицу и на престольные праздники. Показала нам Лариса Владимировна и русский детский манежик: полосатое рядно, то есть сотканное бело-фиолетовое полотно. В семьях раньше рождалось по многу детей, а комната в деревенском доме зачастую была одна. Тогда в углу складывали сено, стлали на него «ряднушку» – получалась детская, где дети не только играли, но и спали, не боясь свалиться.
В Бигильдино праздники отмечали тоже с размахом. Только молодёжные собрания там назывались пятаками. Об этом нам рассказали потомственные учителя Виктор Николаевич и Людмила Николаевна Беляевы. Они живут в той части села, которое в народе носит название «Польша». Почему в русском селе, отстоящем на многие сотни километров от западной границы нашей страны, вдруг появилось такое название, сегодня можно только догадываться. Беляевы говорят, что именно здесь остановились братья-славяне, желавшие подчинить Русь, но бежавшие от наших полков…
Где не ступала наша нога
К сожалению, до Долгого мы не добрались, а музейщики там побывали... Поэтому предоставим слово Светлане Валерьевне Иноземцевой.
– Долгое – исключительное село. И одевались там совсем не так, как в округе. Сплошная Прибалтика. Женщины носили полосатые юбки чуть ниже колена. А из-под них торчали великолепные вышитые подолы нижних юбок. На ногах у них были половинчатые (чёрные на стопе, белые по икрам) шерстяные чулки, которые барышни и демонстрировали. Одна из долговских старожилов вспоминала, что её мама ходила в этих чулках круглый год. Когда мы говорим о женском костюме, то в нём всё пронизано символикой. Женская голова – это космос. У наших предков было принято давать головным уборам птичьи «имена»: кичка, сорока, кокошник. Самым праздничным среди них был чепец. Он имеет тканую основу, на которую рядами нашиваются белые кружева. В здешних местах их называют гладью. Чем ближе к лицу, тем кружавчики мельче. Между рядами глади нашиваются ещё и цветные ленты, которые на затылке завязываются бантом или пуком, а их концы, спущенные по плечам, превращаются в нагрудные украшения. Помимо лент из цветной бумаги или раскрашенной деревянной стружки делались цветы, и этот венок крепился также на чепец. А на свадьбу всё это великолепие покрывали ещё и дымкой, то есть фатой. И когда смотришь на старинные фотографии, видишь, что у невесты на голове просто нимб. В соседней рязанской деревне Чернава наших долговских девушек местные не жаловали, говорили, что уж больно красивые. Чернавские люди были крепостными, их женщины ходили в клетчатых юбках и рогатых кичках. Поэтому и завидовали свободным долговчанам. Если в русских архаичных домотканых рубахах никогда не выделялась линия талии, то в долговской кофте-цыганке эта линия присутствовала обязательно. В Долгом, кто побогаче, носили бусы из янтаря, у кого денег поменьше – украшения из прозрачного «ясного» стекла.
При этом сами долговские барышни, а сегодня уже бабушки, всегда смеялись над чернавскими девушками. Те складки своих чёрных юбок собирали сзади, чтобы казаться со спины попышнее, как говорили рашьше, чтобы попа (извините) пушистая была. А чернавские своё одеяние называли просто – широкий наряд. Особенно любили его носить молоденькие девушки на выданье, которые переходили возрастной девичий рубеж. Наши предки ценили дородных женщин, с формами, считалось, что чем плотнее женщина, чем больше у неё грудь и шире бёдра, тем больше здорового потомства она сумеет воспроизвести на свет.
Но не надо забывать и о мужчинах. В Долгом мы познакомились с замечательным человеком Сергеем Ивановичем Потехиным, валяльщиком валенок. Его история вхожения в профессию такова. Когда он был мальчишкой, то валяльщики кочевали по сёлам, останавливались в каком-то доме, делали валенки и уходили в другое место. А ему, мальчишке, был настолько интересен сам процесс валяния, что он постоянно подглядывал за мастерами. Когда те ушли, он сел на их место и из деревяшки ножичком вырезал болваночку. В их семье воспитывалась дочка брата, оставшаяся сиротой. Вот для неё и свалял малюсенькие детские валеночки Сергей Потехин. Сергей Иванович подарил другие детские валеночки музею, а ещё распорки для голенища, чугун, в котором он вываривал валенки. Сергей Иванович говорит, что современные валенки делаются с применением некоторых препаратов, которые ускоряют процесс «приготовления». Но когда валенок намокает, то «садится». А вот валенки, сваленные вручную, не деформируются ни при какой погоде.
Большинство людей, которые живут в этой среде, не осознают ценности старинных вещей. Они относятся к ним, как мы к шариковой ручке. Им кажется, что старые юбки, рушники, ковры, чепцы, остатки ткацких станов уже своё отслужили, и место им если не на свалке, то в огне. Так в клубе Мураевни, а это большое село, свою изумительную вышивку разместили в красном уголке. Понятно, что вышитые полотна старые, иногда и с дырками. Именно поэтому парни, приезжающие на танцы, не воспринимают дырявые полотнища музейными экземплярами. Они могут сорвать экспонат со стенда, вытереть им свои сапоги, отбросить в угол, как ненужную тряпицу, и войти в зал таким щёголем в чистой обуви…
P.S. Что будет итогом экспедиции? Осенняя выставка в Музее народного и декоративно-прикладного искусства, эксклюзивные мастер-классы в «Школе ремёсел», красочный буклет… У каждого из нас останутся какие-то свои воспоминания. Я, например, испытала всю прелесть нашего традиционного костюма на себе, когда повязала столетний «хранцузский» платок на голову. В нём практически ничего не слышно – вот почему многие наши русские песни такие громкоголосые… А когда увидела свои фотографии, то сначала было подумала: «Прынцесса». Но потом, вслед за злобной героиней Инны Чуриковой, решила: «Королевна!»… На том моё сердце и успокоилось…
Комментарии
RSS лента комментариев этой записи