Чудь
Чудское озеро сохранило в своем названии память о племени, которое участвовало в Ледовом побоище, но затем постепенно сошло с исторической арены.На Урале, и в Сибири, и на севере России, и даже на Алтае во множество преданий говорится о том, что когда-то в этих местах проживал древний народ под названием «чудь». Предания о чуди чаще всего рассказываются в местах, где проживают или ранее проживали финно-угорские народы, поэтому в науке было принято считать чудью финно-угров. Но проблема в том, что финно-угорские народы, в частности коми-пермяки, и сами рассказывают предания о чуди, называя чудь другим народом.
Когда в эти места пришли люди, проживающие здесь и поныне, чудь заживо захоронила себя в землю. Вот что рассказывает одно из преданий, записанных в поселке Афанасьево Кировской области: «…И когда стали появляться по течению Камы другие люди (христиане), эта чудь не захотела общаться с ними, не захотела поработиться христианством. Вырыли они большую яму, а потом подрубили стойки и себя захоронили. Это место так и называется — Чудской берег».
Иногда также говорится, что чудь «ушла под землю», а иногда о том, что ушла жить в другие места: «У нас есть урочище Важгорт — Старая деревня. Хотя и называем деревней, а там никаких построек нет. И не видно, что там кто-то жил, но старики утверждают, что там жили древние, чудские люди. Долго, говорят, в той местности они жили, но появились пришлые, они стали притеснять старожилов, и те решили: «Нам житья не стало, надо переселяться в другие места». Собрали, говорят, пожитки, ребят за ручки взяли и сказали. «Прощай, Старая деревня! Здесь нас не будет — и никого не будет!» И покинули деревню. Идут, говорят, расстаются с родиной и ревут. Все до одного ушли. Теперь там пусто.»
Но, уходя, чудь оставила много кладов. Клады эти заговорённые, «заветные»: на них наложен завет, что найти их могут только потомки чудского народа. Чудские духи в разных обличьях (иногда в облике богатыря на коне, иногда зайца или медведя) охраняют эти клады: «Слуда и Шудякор — чудские места. Там богатыри живали, из селения в селение топорами перебрасывались. Потом они в землю зарылись и золото с собой унесли. На Шудякорском городище спрятаны слитки-подушки, но никто не возьмет их: богатыри верховые на страже стоят. Деды нас предупреждали: «Мимо этого городища поздно вечером не ходите — кони затопчут!»
В тексте другой старинной записи в селе Зуйкаре Вятской губернии написано про «чудской клад» в Чудской горе на правом берегу Камы. Здесь растет громаднейшая, немного кривая сосна, а поодаль от нее, аршинах в четырех, стоит трухлявый пень до двух метров в диаметре. Клад этот пытались найти много раз, но когда подходили к нему, поднималась такая буря, что сосны клонились вершинами до земли, и кладоискатели были вынуждены оставить свое предприятие. Впрочем, говорят, некоторым искателям сокровищ все же удавалось проникать в тайны подземных жителей, но обходилось им это очень и очень дорого. Вид «чудаков» столь ужасен, что некоторые кладоискатели, повстречав их в подземельях, выходили оттуда совершенно помешанными и уже не могли поправиться всю оставшуюся жизнь. Еще хуже приходилось тем, кто наталкивался в «чудских могилах» на кости «заживо погребенной» чуди, — мертвецы, охраняя свои клады, внезапно оживали, как только кто-нибудь приближался к их сокровищам…
В 1924-28 годах семья Рерихов находилась в экспедиции по Центральной Азии. В книге «Сердце Азии» Николай Рерих пишет, что на Алтае пожилой старовер привел их на каменистый холм и, указывая каменные круги древних погребений, рассказал: «Вот здесь и ушла Чудь под землю. Когда Белый царь пришел Алтай воевать и как зацвела белая береза в нашем краю, так и не захотела Чудь остаться под Белым царем. Ушла Чудь под землю и завалила проходы каменьями. Сами можете видеть их бывшие входы. Только не навсегда ушла Чудь. Когда вернется счастливое время и придут люди из Беловодья и дадут всему народу великую науку, тогда придет опять Чудь, со всеми добытыми сокровищами». А еще раньше, в 1913 году, Николай Рерих написал на эту тему картину «Чудь под землю ушла»
На Урале рассказы о чуди в большей степени распространены в Прикамье. Предания указывают конкретные места, где проживала чудь, описывают их внешность (а были они в основном темноволосые и смуглые), обычаи, язык. Из языка чуди предания сохранили даже некоторые слова: «Однажды в деревне Важгорт появилась чудская девка — высокая, красивая, широкоплечая. Волосы длинные, чёрные, в косу не заплетены. Ходит по деревне и зазывает: «Приходите ко мне в гости, я пельмени варю!» Нашлось человек десять желающих, все пошли за девкой. Ушли они к Чудскому роднику, и никто больше домой не вернулся, все куда-то исчезли. Назавтра повторилось то же самое. Не из-за глупости своей попадались люди на девкину удочку, а из-за того, что обладала она какой-то силой. Гипнозом, как сейчас говорят. На третий день бабы из этой деревни решили отомстить девке. Они вскипятили несколько вёдер воды, и когда чудская девка вошла в деревню, бабы облили её кипятком. Девка побежала к роднику и запричитала: «Одэге! Одэге!» Вскоре жители Важгорта навсегда покинули свою деревню, ушли жить в другие места…»
Одэге — что означает это слово? Ни в одном из финно-угорских языков такого слова нет. Каким же этносом являлась эта загадочная чудь?
Загадку чуди с давних времён пытались разгадать этнографы, лингвисты, краеведы. Существовали разные версии о том, кто такая чудь. Этнографы-краеведы Федор Александрович Теплоухов и Александр Федорович Теплоухов чудью считали угров (хантов и манси), так как имеются документальные сведения о пребывании угров на территории Прикамья. Учёный-лингвист Антонина Семеновна Кривощёкова-Гантман не соглашалась с этой версией, потому что в Прикамье практически отсутствуют географические названия, расшифровывающиеся при помощи угорских языков; она считала, что вопрос требует дополнительного изучения. Казанский профессор Иван Николаевич Смирнов считал, что чудь — это коми-пермяки до принятия христианства, так как в некоторых преданиях говорится о том, что чудь — это «наши предки». Последняя версия получила наибольшее распространение, и большинство этнографов придерживалось до последнего времени этой версии.
Открытие на Урале в 1970-80-е годы древнейшего города ариев Аркаима и «Страны городов» Синташты несколько пошатнуло традиционную версию. Начали появляться версии о том, что чудь — это древние арии (в более узком смысле — предки индоиранцев, а в более широком — предки индоевропейцев в целом). Эта версия нашла немало сторонников среди учёных и краеведов.
Если лингвистами и ранее признавалось, что в финно-угорских языках есть много «иранизмов», то в последние годы появилось мнение, что финно-угорские и индоиранские языки имеют очень большой общий лексический пласт. Появилась версия о том, что названия рек Кама на Урале и Ганг (Ганга) в Индии имеют одно происхождение. Не зря и на Русском Севере (Архангельская и Мурманская области) имеются географические названия с корнем «ганг»: Ганга (озеро), Гангас (залив, возвышенность), Гангос (гора, озеро), Гангасиха (залив). Не зря географические названия на -кар (Кудымкар, Майкар, Дондыкар, Иднакар, Анюшкар и др.) никак не расшифровываются при помощи местных пермских языков (удмуртского, коми и коми-пермяцкого). По преданиям, в этих местах находились чудские городища, и именно здесь чаще всего находят бронзовые украшения и другие предметы, условно объединённые названием Пермский звериный стиль. Да и на само искусство Пермского звериного стиля «иранское влияние» специалистами признавалось всегда.
Индийские мудрецы считают, что священная река Ганг начинает свой путь на небесах. Возможно, в Индии находится прародина многих народов.
Не секрет, что существуют параллели и в мифологии финно-угорских и индоиранских народов. В преданиях древних ариев сохранились воспоминания о полумифической прародине, расположенной где-то далеко к северу от Индии. Обитавшие в этой стране арии могли наблюдать удивительные явления. Там семеро небесных мудрецов-риши движутся вокруг Полярной звезды, которую творец Брахма укрепил в центре мироздания над Мировой горой Меру. Там обитают и прекрасные небесные танцовщицы — апсары, сияющие всеми цветами радуги, а солнце восходит и светит полгода подряд. Семь риши — это, вероятно, созвездие Большой Медведицы, а апсары — воплощение северного сияния, которое поражало воображение многих народов. В мифах эстонцев северное сияние — это павшие в битвах герои, живущие на небе. В индийской мифологии на небо могут добраться только волшебные птицы, в том числе вестник богов Гаруда. В финно-угорской мифологии Млечный путь, соединявший север и юг, именовался Дорогой птиц.
Сходство имеется и непосредственно в названиях. Например, бог у удмуртов — Инмар, у индоиранцев Индра — бог грома, Инада — праматерь; в коми мифологии имя Ёма носят и первочеловек, и болотная ведьма, в индоиранской мифологии Йима — также первочеловек; созвучно название бога также у финнов — Юмала, и у марийцев — Юмо. «Арийское влияние» проникло даже в этнонимы финно-угров: татары и башкиры удмуртов, своих соседей, называют этнонимом «ар».
Так кого же на Урале называли чудью? Если ариев, то снова возникает вопрос: почему возникла путаница с тем, кого считать чудью, и почему этноним чудь «прилип» именно и только к финно-угорским народам? Какая существует взаимосвязь между индоиранскими и финно-угорскими народами? Видимо, здесь следует вспомнить мнение Льва Гумилёва, который считал, что новый этнос, так же, как человек, рождается от двух родителей-этносов. Тогда становится понятно, почему предания называют чудь то «другим народом», то «нашими предками».
…И всё же, что кричала чудская девка, облитая кипятком? Может быть, слово «одэге» есть в индоиранских языках? Если мы откроем санскритско-русский словарь, то найдём там похожее по звучанию слово — «удака», означающее «вода». Может быть, она стремилась добежать до Чудского родника, единственного места, где могла спастись?
Глядя на качественную чудскую работу с бронзой, которая, в свою очередь, требовала мастерства работы с каменными или керамическими изложницами, кузнечного мастерства, начинаешь понимать, что восточные славяне встречались на севере и северо-востоке своего вовсе не с примитивными племенами, которые не могли им ничего дать и ничему не могли научить.
Наоборот, тут была своя интересная культура. Так что это вопрос, откуда у русских взялись валдайские колокольцы, сюжеты северных вышивок, северная же любовь к украшению жилищ, например, резьба по дереву.
Куда делась чудь?
Вопрос резонный. И имеет, как мне кажется, два главных ответа.
Вероятно, частью чудь была вытеснена и выбита славянским населением, потому как сообщается: «В Шенкурском уезде Архангельской губернии рассказывали, что «тамошние коренные обитатели, чудь, защищая отчаянно свою землю от вторжения новгородцев, ни за что не хотели покориться пришельцам», с остервенением защищались из крепостей, бежали в леса, умерщвляли себя, погребались живыми в глубоких рвах (выкопав яму, ставили по углам столбики, делали над ними крышу, накладывали на крышу камни, землю, сходили в яму с имуществом и, подрубив подставки, гибли).
Тогда формула «уход под землю» выглядит буквально: гибель племени. Но частью чудь, вероятно, все же обрусела после крещения, как это стало со многими соседними угро-финскими племенами.
Потому-то еще остается вопросом, что в искусстве и быте русского севера происходит от русского населения, что от чуди. А умений тут бытует множество: деревянные церкви и огромные северные дома, текстиль и вышивка, работа по металлу, украшения домов, в том числе живописные, корабли и лодки.
Попробуем и проверить эту гипотезу хотя бы на нескольких наиболее доступных примерах, сопоставить изделия пермской чуди и русских северян:
1. Волшебная птица с человечьим лицом.
Вообще для сравнения надо брать что-то достаточно необычное, нерядовое. Такие мотивы в народном искусстве встречаются. Например, волшебная птица Сирин.
Птицы-Сирин Подзор, деталь. Олонецкая губерния, середина XIX в. И петица-оберег пермской чуди с личиной на груди.
2. Славянская богиня Рожана – или чудская мать всего живого?
Повторяющаяся в вариациях олонецких и северодвинских вышивок деталь, которую трактуют, как образ древней славянской богини Рожаны, роженицы, о чем писала
С. В. Жарникова
А это мотив богини, которая встречается у пермской чуди постоянно.
Она, если судить по вариациям разных существ рядом, от лосей до человека, является «всеобщей матерью», и положение очередного существа внизу – это и есть его рождение. Сходство очевидно и оно усугубляется тем, что богиня не стоит, а лежит, что особенно видно на последнем обереге. Кроме того, вторая сущность этой богини – птица, как и на многочисленных амулетах-обрегах с богиней птицей, оттого явно выделен нос-клюв.
Интересно, что стилизированный мотив роженицы встречается в карельских вышивках, то есть у других угро-финнов и он очень похож на каргопольскую вышивку.
3. Олень-Золотые Рога.
Продолжая тему оберегов, надо вспомнить о каргопольской игрушке. Л.Латынин[2] считает, что в образах традиционной игрушки кроются архаичные символы. Так это или нет, по самой игрушке сказать трудновато – она все же изменчива, хотя главная традиция должна «оберегаться» – то есть то, что было оберегом, самое старое, традиционное и тиражируемое.
Например, олень-золотые рога и его переменчивые лики, получеловека – полуоленя.
В этом каргопольской игрушке можно сопоставить человеко-лосей пермской чуди.
4. Конек на доме, Олень и Птица.
На севере крестьяне говорили: “Конь на крыше – в избе тише”, считая эти изображения “оберегами”, добрыми силами, охранявшими от всякого несчастья. Интересно, что на русском севере и олень-лось часто встречался, как оберег дома, его помещали на охлупень вместо конька. Или же просто прибивали туда оленьи рога: «На Мезени встречается еще один вид украшения охлупня — рогами оленя. Обычно это украшение не вырезали подобно коньку, а просто к концу охлупня прикрепляли настоящие оленьи рога. Этот декор чаще встречается в Мезенском районе. По всей вероятности, в нем можно увидеть следы почитания оленя, культ которого, может быть, в меньшей степени, чем коня, был свойственен отдельным русским районам» [3]. На этом же месте могла быть и птица, вроде лебедя.
Как выглядел чудский дом, нам сказать трудно. Но вот то, что головы коньков использовались, как обереги, очевидно.
Такое расположение заключало определенный магический смысл: удвоение символа усиливало охранительное действие аммулета. Можно также предположить, что мертвец, если бы он встал из могилы, обнаружил бы себя шумом. Так что это могла бы быть еще и защита живых
Интересно отметить гусиные лапки на конце последнего амулета в ряду – это завершает образ коня-гуся, который известен и для русского севера[4]
5. Колокольцы
Исходя из предыдущей части с шумящими подвесками, можно обратиться к такому свидетельству о чуди: «Один из возможных «следов» чуди — считающийся и в XIX в. необычным, таинственным местом Холмогорский ельник (на Курострове, близ г. Холмогоры). По упоминаемой II. Ефименко[5] легенде, в ельнике якобы находился когда-то “чудской идол”. Идол, слитый из серебра, «прикреплен был к одной самой матерой лесине и держал в руках большую золотую чашу». Украсть идола и окружавшие его сокровища было, казалось, невозможно: «Чудь берегла своего бога крепко: постоянно около него стояли часовые, около самого идола были проведены пружины. Кто дотронется до идола, хотя одним пальцем, сейчас же пружины эти заиграют и зазвенят разные колокольчики, и тут не уйдешь никуда; часовые сейчас же позаберут, а окаянная чудь поджарит на сковороде да и принесет в жертву своему идолу». Русские, конечно, идола украли, такой уж талант у них был. Первый случай вскрытия противоугонного устройства, так сказать. Но суть не в этом, а в колокольцах чуди
Колокольчики, конечно, нельзя связать исключительно с чудской культурой.
Колокола и колокольцы связаны с традиционной народной культурой разных народов[6]. Но интересно вслушаться в свидетельства русских жителей Севера о колоколах и колокольчиках, об их роли:
П. С. Ефименко приводит следующие поверья о колокольном звоне, бытовавшие в крестьянской среде на Севере: «Заслышав звон колоколов, дьявол бежит прочь от человека. Замечают еще, что если выйти из дома, войти в него, кончить что-либо в самое начало звона, есть предвестие добра»
«Для того, чтобы защититься от хищных зверей, русские Вологодского у. в Великий четверг ходили в лес и кричали: «Волки, медведи из слуха вон; зайцы, лисы к нам в огород!» При этом стучали в сковороды, звонили коровьими колокольчиками»[7]
Обращает на себя внимание и свадебный обряд. На Пинеге, как и в большинстве других мест Севера, свадебный поезд не мыслим без колокольцев. Колокольцы своим звоном оберегают молодых от «нечистой силы» на самой важной дороге—к венцу и от венца: «Впереди всей церемониальной процессии, составляющейся из огромного поезда обрученных и деревенской родни, с множеством гудящих под дугами, на оглоблях и на шеях лошадей колокольчиков, шаркунов, бубенчиков, позвонков,—едут в санях, телегах или верхом на лошадях повозчики с опущенными на рукавах лентами»[8].
Свадебная обрядность, как и календарная, отличается наибольшей архаикой символов.
И так далее – у колокольчиков была магическая функция, как у русских, так и у чуди.
Итак, близость чудских и севернорусских предметов и верований мы ощутили.
Но, собственно, а кем были русские на Севере – по крови и обычаям?
Мы знаем теперь, что примесь угро-финской «крови», то есть угро-финских маркеров ДНК у поморов[9] значительна, преимущественно по женской линии. Но встречаются группы населения, которые явно произошли без сильного перемешивания от угро-финнов, потому что есть маркеры по мужской и женской линии. И те, и другие группы, произошли, вероятно, от чуди. Но в момент перехода они наверняка не отказывались от своих
представлений о мире.
И вот эту общность обнаруживает и сравнение верований поморов и чуди, которое проявляется через предметы материальной культуры. Следовательно, можно сказать, что чудь ушла не только под землю, но и превратилась в новый народ, обогатив его.
У этнографов, краеведов и лингвистов на сегодняшний день нет точного определения такому народу, как чудь.
Казанский профессор Иван Николаевич Смирнов считал, что чудь — это коми-пермяки до принятия христианства, так как в некоторых преданиях говорится о том, что чудь — это «наши предки».
Этнографы-краеведы Федор Александрович Теплоухов и Александр Федорович Теплоухов чудью считали угров (хантов и манси), так как имеются документальные сведения о пребывании угров на территории Прикамья на Урале.
Уральские предания указывают конкретные места, где проживала чудь, описывают их внешность (а были они в основном темноволосые и смуглые), обычаи, язык.
C открытием на Урале в 1970-80-е годы древнейшего города ариев Аркаима и «Страны городов» Синташты начали появляться версии о том, что чудь — это древние арии — предки индоевропейцев.
Интересно, что финно-угорские и индоиранские языки имеют очень большой общий лексический пласт. Не зря и на Русском Севере (Архангельская и Мурманская области) имеются географические названия с корнем «ганг»: Ганга (озеро), Гангас (залив, возвышенность), Гангос (гора, озеро), Гангасиха (залив). Да и само искусство Пермского края имеет явно «иранское влияние», которое характеризуется «звериным стилем».
Существуют параллели и в мифологии финно-угорских и индоиранских народов. В преданиях древних ариев сохранились воспоминания о полумифической прародине, расположенной где-то далеко к северу от Индии.
По последней переписи населения России, современной чудью, считают себя потомки заволоцкой чуди, которая письменными источниками помещается в границах нынешней Вологодской и Архангелськой области. Несмотря на сходство и родственные связи с вепсами, чудь чётко отделяет себя от собственно вепсов, как и от западных коми, соседствовавших с чудью по реке Верколе.
Так что же это, все-таки, за народ?
Если арии, то почему этноним чудь «прилип» именно и только к финно-угорским народам? Какая существует взаимосвязь между индоиранскими и финно-угорскими народами?
До сегодняшнего дня, вопрос, кого же считать Чудью, остается открытым.
[1]С.В. Жарникова О НЕКОТОРЫХ АРХАИЧЕСКИ МОТИВАХ ВЫШИВКИ СОЛЬВЫЧЕГОДСКИХ КОКОШНИКОВ СЕВЕРОДВИНСКОГО ТИПА
[2] Л.Латынин. “Основные сюжеты русского народного искусства”. М.: “Глас”,
[3] А.Б. Пермиловская Крестьянский дом в культуре Русского Севера (XIX – начало XX века). – Архангельск, 2005.
[4] С. Жарникова ВОЗМОЖНЫЕ ИСТОКИ ОБРАЗА КОНЯ-ГУСЯ И КОНЯ-ОЛЕНЯ В ИНДОИРАНСКОЙ (АРИЙСКОЙ) МИФОЛОГИИ
[5] Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии, т. 1. М., 1877
[6] А. Н. Давыдов Колокола и колокольные звоны в народной культуре В кн. «Колокола. История и современность». Сост. Ю.В.Пухначев, М Наука 1985г.
[7] М.М.Валенцова О магических функциях колокольчика в народной культуре славян В сб: «Мир звучащий и молчащий: Семиотика звука и речи в традиционной культуре славян» / Отв. ред. С.М. Толстая – М.: Изд-во “Индрик”, 1999, с. 283-293.
[8] Пыляев М. Исторические колокола.— «Исторический вестник»,т. ХЫ1, 1890, с. 174. [9] Б.А.Малярчук, М.В.Деренко Структура русского генофонда «Природа», № 4, 2007 г.
{odnaknopka}